tobias natter gustav klimt the complete paintings
После того, как Эгон Шиле (1890–1918) освободился от тени своего наставника и образца для подражания Густава Климта, у него было всего десять лет, чтобы вписать свой фирменный стиль в анналы современности, прежде чем испанка унесла его жизнь. Будучи вундеркиндом, вполне осознавающим свою гениальность и страстным провокатором, это оказалось не слишком сложной задачей. Его изможденные, растянутые фигуры, предельное изображение сексуальности и автопортреты, в которых он изобразил себя с изможденным выражением лица, граничащим с блеском и безумием, не имели ничего из декоративности климтовских гимнов любви, сексуальности и тоскующей преданности. Вместо этого работы Шиле говорили о жестокой честности, которая расстроит и необратимо изменит венское общество. Хотя позже его работы были оклеветаны как «дегенеративные» и какое-то время были почти полностью забыты, они оказали влияние на поколения художников — от Гюнтера Бруса и Фрэнсиса Бэкона до Трейси Эмин. Сегодня его тогда неправильно понятое творчество продолжает продаваться по заоблачным ценам на международном арт-рынке.Эта монография, впервые опубликованная в формате XL, теперь доступна в несколько сокращенном, более компактном издании, посвященном 40-летию TASCHEN, и включает в себя картины и рисунки, которые воспроизводят плодородное последнее десятилетие жизни Шиле. Эти работы сопровождаются эссе, рассказывающими о его жизни и творчестве, помещающими австрийского мастера в контекст европейского экспрессионизма и описывающими его выдающееся наследие.After Egon Schiele (1890–1918) freed himself from the shadow of his mentor and role model Gustav Klimt, he had just ten years to inscribe his signature style into the annals of modernity before the Spanish flu claimed his life. Being a child prodigy quite aware of his own genius and a passionate provocateur, this didn’t prove to be too big a challenge. His haggard, overstretched figures, extreme depiction of sexuality and self-portraits, in which he staged himself with emaciated facial expressions bordering between brilliance and madness, had none of the decorative quality of Klimt’s hymns of love, sexuality and yearning devotion. Instead, Schiele’s work spoke of a brutal honesty, one that would upset and irreversibly change Viennese society. Although his works were later defamed as “degenerate” and for a time were almost forgotten altogether, they influenced generations of artists―from Günter Brus and Francis Bacon to Tracey Emin. Today, his then misunderstood oeuvre continues to fetch exorbitant prices on the international art market. This monograph, first published in an XL edition, is now available in a slightly abridged, more compact edition to celebrate TASCHEN’s 40th anniversary and features the paintings and drawings that retrace the fertile last decade of Schiele’s life. These works are accompanied by essays introducing his life and oeuvre, situating the Austrian master in the context of European Expressionism and charting his...
